Ильф Илья & Петров Евгений - Начало Похода
Илья Ильф и Евгений Петров
Путевые очерки
Начало похода
Мы сидели в Севастополе, на Интернациональной пристани, об адмиральские
ступени которой шлепались синенькие волны М-ского моря (мы умеем хранить
военную тайну). Было утро. Голубой флот стоял в бухте.
Боевые башни линкора "Парижская коммуна" светились на солнце. Подальше
расположились корабли бригады крейсеров. Эсминцы стояли у стенки. Все это
вросло в море, было неподвижно. И сама бухта, казалось, задремала, усыпленная
последним октябрьским теплом, частыми звонками склянок и свистом боцманских
дудок.
Между тем в бухте происходило незаметное сразу и лишь постепенно
становившееся явственным движение. Вдруг показалась подводная лодка, скрытая
до сих пор одноцветной с нею массой дредноута. Она направлялась к выходу в
море, переговариваясь с кем-то флажками. Оказалось, что учебный корабль
"Коминтерн" начал медленно выдвигаться из-за крейсера "Червона Украина". Вышли
из солнечного сверкания, последовательно развернулись и со звоном стали
подниматься на воздух гидросамолеты. И не успели они исчезнуть за уходящими в
гору домами, как оттуда же, из-за домов, вылетело другое звено. Оно прогремело
над железными балконами Ленинского проспекта, над Приморским бульваром, над
белыми колоннами пристани и, выключив моторы, стало садиться на воду. У
бетонной набережной водной станции неторопливо стукались бортами ялики,
поднимаемые маленькой волной. Обшарпанный пароходик, забрав пассажиров, пошел
на Северную сторону. "Коминтерн" был уже далеко в море. А подводной лодки и
совсем не стало видно. От пристани Совторгфлота обильно побежала зеленоватая
пена. Выехала высокая толстая черная корма с золотыми украшениями и белой
надписью "Грузия. Одесса". На корме, напирая друг на друга, теснились
взволнованные отплытием, гудками и запахом водорослей пассажиры. Они что-то
кричали вниз провожающим. Выделялся один пронзительный голос: "Яйца на дне
корзинки!" Сразу стало тесно и как-то беспорядочно. Закачались на воде
арбузные корки, обрывки газет, селедочные скелетики. Теплоход показался весь с
его спасательными лодками, уличными электрическими фонарями у трапов, тентами,
шезлонгами и седым капитаном с золотыми шевронами на рукавах белого кителя. Из
бортовых отверстий теплохода с шумом били струи отработанной воды.
Но вот веселая курортная "Грузия" ушла наконец, и в бухте снова открылись
зловещие, неподвижные очертания военных судов.
- Не хотел бы я встретиться с такой эскадрой в темном переулке.
Это сказал писатель. Пиджак сидел на нем столь прихотливо, словно под ним
находилось не дивное человеческое тело, а кактус.
Командиры, поджидавшие свои баркасы и катера, засмеялись. Так произошло
знакомство.
- Вы что к нам, в качестве Гончарова? - строго спросил молодой командир.
- Так точно, на фрегат "Красный Кавказ".
- Что-то вас много. Сразу три Гончарова.
- Один - художник.
- Ага, значит два Гончарова и один Верещагин.
- Почти что Верещагин.
- Ну что ж, давайте, давайте.
Пустив крутую волну, к пристани подскочил баркас и забрал всех. Последним
сел редактор газеты Семенов. Из кармана у него торчал кончик наспех засунутого
галстука. В руках редактор держал запеленутый в простыню штатский костюм.
- Вот что, ребята, - смущенно говорил он, - костюмчик у меня ничего,
только что из швальни. И галстучек ничего. Но вот шляпа у меня, ребята,
хреновая. Как я ее за границей буду носить - не знаю. Никогда в жизни шляпы не
надевал.
Отряд кораблей Черноморского флота шел в за